— На деньги вашей семьи, ваша милость. — Тук произнес эту фразу деликатно, даже с сожалением, очевидно опасаясь моего гнева.
Не знаю… К счастью или к несчастью — это, наверное, смотря кому, — виконт и его пажи уже отошли в мир иной. Горевать о них особо было некогда, да и, здраво размышляя, незачем. Они умерли с оружием в руках, как настоящие кабальеро, и, скорее всего, сами себе другого конца не желали.
— Н-не надо! Я сам, — возмущенно пискнул мальчишка. — Обязуюсь.
— Ты! — задохнулась от возмущения баронесса, бросила шпагу и полезла драться кулаками.
— Жди! — нервно приказала Мадлен Иветте и вернулась в кровать. Горячо прильнула, затем отодвинулась и печально посмотрела на меня. — Я же говорила… Не суждено мне любить и быть любимой. Ты, наверное, думаешь, что это я их вызвала?
Едва успев отпарировать, я вынужден был сделать шаг назад и с грохотом завалился на спину, споткнувшись через истошно воющего солдата, скорчившегося на земле и баюкавшего обрубок руки.