И вся эта цветистая толпа впилась в меня взглядами разной степени ненависти. Ропот не смолкал и даже нарастал. Я всерьез стал ожидать, что двор коллективно похватает свои декоративные шпажки с кинжальчиками и ринется меня рубить.
М-да, так и не поменяла она свой репертуар, а пора бы, сейчас эти истерики ничего, кроме дикой злости, не вызывают.
Уильям с едва сдерживаемым рычанием набросился на еду, уничтожив хлеб с мясом мгновенно.
— Очень просто… — буркнул я и стал снимать вьюки с лошадей.
— А-а-а! — сразу зарыдала взахлеб Франсуаза. — Нету у меня их пока, нету!
По приобретенной привычке быстро прочел «Отче наш» — вот как-то быстро эта привычка ко мне прилипла, что, впрочем, учитывая окружающий антураж, и неудивительно.