— Невада приволок, пока тебя не было. Еще просил передать, что Дантист рассчитался.
— Ты чего у Ритки-то забыл? По старой памяти, что ли?
И ни слова о ежедневной проверке. Интересно, почему зал закрыли на двенадцать лет? Тем временем Невада отправился к фундаменту.
— Что это? — хрипло поинтересовался Федор.
Беспалый еще немного постоял над едва теплящимся костром, дождался, когда окончательно рассеется звук бубна, а затем расслабился, стряхнул напряжение, которое всегда охватывает берущегося за бубен шамана, присел на землю и открыл глаза.
— Ничего удивительного, — буркнул Гусейн. Похороны и последовавший за ними траурный раут утомили и Назима, и Лалу. Они весь день были на виду, практически ни на секунду не оставались в одиночестве. Многочисленные гости, разговоры, во время которых приходилось следить за каждым словом, за каждым жестом, цепкие взгляды деловых партнеров Арифа… А если вспомнить утренний визит следователя, то можно сказать, что воскресенье прошло очень и очень не просто. Однако было в состоянии постоянного напряжения и кое-что положительное. Вытирая платочками глаза и горестно вздыхая, выслушивая соболезнования и пожимая руки, Назим и Лала успевали обмениваться быстрыми, незаметными для окружающих взглядами, а один раз, на кладбище, Гусейн даже приобнял девушку, словно поддерживая безутешную вдову. И никто не догадался, какое сладостное, упоительное чувство охватило в этот момент Лалу. Ощутив прикосновение любовника, она едва сдержалась, едва не выдала себя. И стоит ли удивляться тому, что траурные одежды были разбросаны по всей спальне, а кровать выглядела так, словно на ней толкался взвод солдат? Тяжелый день потребовал бурной разрядки, и заснули любовники лишь под утро.