Ну да, зеркало точно не новое. Но чего в нем особенного? Подобных зеркал — потускневших, в старинных рамах — на Поларе пруд пруди.
Я уставилась на Глуна с осуждением, и он все-таки сжалился.
Зато дальше все пошло как по маслу. Когда Кузьма засопел под боком, а со стороны зеркала уже долгое время не доносилось ни звука, что давало повод утверждать — Зябы нет, умчался по своим призрачным делам, я улыбнулась и тихонько выскользнула из-под одеяла. Не зажигая свет, нащупала тапочки, обулась и крадучись двинулась на выход. Правда, по пути сообразила, что на мне лишь короткая сорочка с шортиками, и вернулась за халатом. Холодно ведь, замерзнуть могу!
— Ты-ы! — пропищал встречавший нас твир и негодующе дернул ушами-локаторами.
— Не кричи. — В голосе Фиртона опять мягкие нотки зазвучали. — Не кричи. Ты мешаешь.
Это было отвратительно! Ни капли удовольствия, только чужой язык, хозяйничающий в моем рту, и рука на затылке, которая не позволяет вырваться.