Еще вечером Стрекалов предупредил подчиненных, что не приедет на работу. Намеченные на среду дела были перенесены или сделаны во вторник. Тревожить босса разрешалось только в самых крайних случаях: революция, падение астероида, пробуждение Ктулху. С остальными, мелкими проблемами велено было справляться самостоятельно.
— Когда Людмила Савельевна сказала, что у вас большая коллекция, я думал, что у вас просто большая коллекция, — честно произнес Очкарик. — Но вашему собранию многие музеи позавидуют.
Испанка поняла, кто сидит в приближающемся «Опеле». Поняла мгновенно, интуитивно. Поняла еще до того, как автомобиль остановился, как увидела холодные взгляды сидящих в машине мужчин.
Те же, за которыми следят, смотрят гордо, иногда — вызывающе, всем своим видом показывая новопостроенным выскочкам, что настоящее проверяется исключительно временем. Именно по таким домам заметно, что эстетика теряется с течением времени. Что в прежние времена люди стремились не просто иметь крышу над головой и стены вокруг, но крышу элегантную, а стены — красивые. Чтобы отдыхал глаз, успокаивалась душа, чтобы, возвращаясь домой, не чувствовать себя в клетке.
Они нечасто занимались любовью, хотя считали друг друга идеальными партнерами. Они угадывали желания; когда нужно, становились нежными и податливыми, когда нужно — сильными и агрессивными. Возможно, редкость их встреч объяснялась сознательным выбором: они боялись надоесть друг другу, привыкнуть, перестать получать от близости тот максимум удовольствий, к которому привыкли. Боялись потерять мостик, который связывал их души, помимо всего остального. Тем более все остальное было весьма и весьма зыбким: одна общая тайна, пара общих врагов и никаких общих интересов.
— Возможно, я ошибаюсь, — пожала плечами женщина. — Карпов скажет точнее.