Мир выцвел окончательно, заколебался между серым и сепийным, будто пытаясь, но уже не в силах обрести цвет.
– Не знаю, Надюша. Раз это была маскировка – то откуда мы знаем, кто за ней был? Ничего нельзя сказать. Но я чувствую тут какое-то сильное личное отношение.
– У меня нет ответа. – Эрнеста не смутилась, ведьму ничем не смутишь, но ей явно не понравился вопрос. – Информация подобной важности не должна была быть утрачена. Но ее действительно нет. Отдельные второстепенные документы, намеки, мелкие упоминания в книгах… Если хочешь знать мое мнение…
Фонарик в ее руках засветился ярко и чисто, будто переключенный в другой режим. Элен пристроила его на полку, так, чтобы он светил вниз, с улыбкой посмотрела на меня.
– Ну, ты же знаешь, милая, у нас нет процедуры отстранения от власти Прабабушек, которые пропали без вести… или дезертировали… – промурлыкала Эрнеста.
Джинсы в промежности были чистые, не испачканные. По крайней мере ее никто не насиловал.