– Что там нынче творится – дрянь, да в девятнадцатом при Симон Васильиче и не такое бывало, – сказала Хохленко. – А что, где-то лучше? Русская дурь да пьянство? Американское чванство и лицемерие? Европейское фарисейство? Азиатская жестокость?
Ладно. Телега так телега. Главное, что люди в Сумраке не меняются, только становятся медлительными…
Несколько мгновений она смотрела на бумажный лист, потом вздохнула и отложила его.
Иначе при их образе жизни… э… точнее – послежизни, долго не… долго не просуществовать.
К моему удивлению, рука не прошла насквозь. Палец уперся в полосатый кардиган, в котором последнюю неделю щеголял Гесер. Кардиган был моднючий, из какой-то особо тонкой шерсти, с вытянутыми деревянными пуговицами, подарила его шефу Ольга – в общем, вещь достаточно узнаваемая.
На этом можно было и остановиться, но в глазах у Нади было слишком много ехидства, которое ей не удалось скрыть.