В зале будто потемнело от его слов. Я почувствовал, как напрягаются вокруг вампиры. Как волной проносятся запахи мускуса и аммиака, сладкий аромат феромонов, проступающих на вампирской коже, и кислая вонь нейротоксина, сочащегося из клыков.
Чаба Орош на полном серьезе писал, что вампиры – это самые первые Иные, и уже от них потом пошли оборотни («развращенные вампиры» по его терминологии), Светлые и Темные маги…
– Ох, спасибо, – обрадовалась ведьма, бережно расправляя, разглаживая, рассматривая – и снова складывая и пряча куда-то документ. – Вот радость-то старушкина, вот счастье-то.
– Стоп! – рявкнул шеф. – Опомнись, Городецкий! И трижды подумай, прежде чем выдвинуть такое обвинение!
Левая половина тела у Инквизитора была обуглена. Одежда частично сгорела, частично превратилась в ломкие черные хлопья. Ветер милосердно дул с нашей стороны, но даже сквозь него пробивался тошнотворный запах жареного мяса.
Вздохнув, я протянул руку и положил Екатерине на плечо. Та с восторгом уставилась на меня, даже чуть подалась вперед. Может, она подраться хочет? Серьезно, что ли?