Среди всего этого хаоса Хеон внезапно увидел окровавленного Ланцетника; мэтр судорожно отмахивался ножом от наседавших на него бестий. В левой руке волшебник сжимал какой-то предмет размером с голубиное яйцо, такой же формы и мягко светящийся голубоватым.
Аврамий успел довести своих, прежде чем волшебники нанесли удар. Прямо посреди шеренг вспыхнуло ослепительно белое огненное кольцо, языки пламени взметнулись, словно зубцы в короне, Легат слышал отчаянные вопли заживо сгораемых, видел падающих легионеров – против этого чародейства не помогали ни латы, ни щит.
…А потом лестница кончилась. Перед Агатой в тумане смутно виднелось устье широкого тоннеля.
– И! И-и! И! О! – Все, что осталось несчастной Тави, это издавать подобные бессмысленные звуки. Она чувствовала, как дурманящей волной накатывает чужая магия, как мутится сознание; она понимала, что волшебники Радуги не станут прибегать к примитивной игре в вопросы и ответы, они просто выкачают все, что им нужно, из се погруженного в транс сознания; не исключено, что выйдет она из этого транса беспомощной полуидиоткой.
Долина встретила ее ночным, усыпанным звездами небом. Ярким, высоким и чистым, так что враз захотелось забыть и смрад мельинских пожаров, и отвратительную тварь в каменном гробу, жадно пьющую чужую магию… Кое-как приведя себя в порядок, не забежав домой, Клара ринулась к Архимагу.
– А чего именно сюда-то плюнули? – спросил Фесс, держа глефу на изготовку.