В глазах стоящих на Майдане в скорбном молчании женщин плескались боль и горечь, глухая, неизбывная тоска и беспросветная печаль. Украина с укором смотрела на тех, кто развязал кровавый кошмар братоубийственной гражданской войны.
– Что-то ты путаешь, потомок «четырех танкистов и собаки»! – ведя своеобразную «политбеседу», старший лейтенант медицинской службы Вооруженных сил России обрабатывал рану головы польского наемника.
Ошвартовались в порту Мариуполя около полудня и сразу же принялись за выгрузку. День стоял погожий и солнечный – южное «бабье лето» во всей красе. Ночные тучи ушли, рассеялись с утренним бризом, превратившись в легкую дымку. Из нее проступали высокие заводские трубы. Не верилось, что здесь идет война.
«Per Apollinem medicum et Aesculapium, Hygiamque et Panaceam juro, deos deasque omnes testes citans, mepte viribus et judicio meo hos jusjurandum et hanc stipulationem plene praestaturum.
Illum nempe parentum meorum loco habiturum spondeo, qui me artem istam docuit, eique alimenta impertirurum, et quibuscunque opus habuerit, suppeditaturum…»
– Нормально, зрачки расширены, но в пределах… Вторая-третья стадия хирургического наркоза. Точнее, сам понимаешь, не скажу.