— Все-таки вы удивительно непосредственное создание, моя милая Тиана… но скажите мне, есть ли у меня надежда?
— Сам виноват. — Трость, которую Аврелий Яковлевич прикупил не иначе, как лично для Себастьяна, ткнулась в живот. — Нечего по бабам шастать.
— Ты что, Евушка? Испугалась? Это призрак… всего-навсего призрак… призраков не встречала?
— Подходим, — возразила Богуслава. — Просто вы сопротивляетесь.
Только кренделя и маслице… и сахарок в стеклянной сахарнице, на три четверти наполненной. Лежат белые куски рафинада… это просто от голода.
— Она… — Он всхлипнул, неловко поднимаясь, на штанах остались травяные пятна, а за рубаху зацепились листья и паутина. — Она меня домагивается!