— А может, ты домой вернешься? — робко предложила Евдокия. — Без жены. И просто собаку заведешь?
Себастьян хмурился, поджимал губы и вытягивал руки поверх одеяла, прикидывая, хорошо ли будет смотреться в гробу. Несколько беспокоило то, что горб не позволит ему лежать прямо, а скособоченный покойник — это уже комедия-с.
— Прекрати! — рявкнул Евстафий Елисеевич басом. — Что за…
— Присядь, — разрешил Аврелий Яковлевич, и Себастьян не столько сел, сколько сполз и сел, прислонившись саднящею спиной к холодным обоям.
— Прошу меня простить великодушно. — Богуслава потупилась и изобразила улыбку, подобающую случаю: робкую, застенчивую…
— А шок, весьма вероятно, вызовет exitus letalis.