— Пей, говорю, песий сын… — Аврелий Яковлевич поднял, позволяя вдохнуть, а после вновь в фонтан макнул. — Хлебай, пока наговор держится…
Януся замолчала и молчала долго, не спуская с ведьмака раздраженного взгляда. Неужто и после смерти не дозволено ей говорить о том камне?
— В конце концов, — Клементине удалось изобразить улыбку, — вам ли друг друга стесняться?
Девица нахмурилась еще больше. И упрямый подбородок выпятился.
— Он сознался… правда, сознаваясь, помер. Не рассчитали, что сердце у князя слабое…
Припекало солнце, проникая под кружевные завесы зонтиков.