— Ага! — Он лизнул петушка. — Утречком до вокзалу… а там в вагон… и опаньки.
— …и острый социальный подтекст… обличение неравенства… так смело, откровенно… позвольте пожать вашу руку!
И улыбчивый коридорный, уверивший, что за багажом панночек пошлют немедля.
Доносит, но… ничего, вот вырвется Богуславушка из отчего дома, тогда и посмотрим, у кого жемчуга крупнее будут…
…не зная, чем на королевскую ласку ответить. В супруги-то мне самого княжича Вевельского пророчит, а он — мужчина строгий, видный. И боюся я, дядечка, страсть до чего боюся! Уповаю едино, что не забидят его высочество сиротинушку подкозельскую, смилуются. Засим кланяюся низко и с нетерпением жду от вас, милый дядечка, письмеца.
— Знаете, мне импонирует ваша догадливость. — Лихослав мял подбородок, и в этом Евдокии виделся признак нервозности. — Осуждаете?