— Даже если бог проклятый, он все одно остается богом, — сказала Эржбета, проводя ладонью по столику. Хороший столик, наборный, отделанный и розовым деревом, и темным мореным дубом, орехом, серебристой сосной… — А от бога откреститься нельзя…
— Евдокия… — Лихослав схватил за руку, стиснул и на себя дернул, да так, что Евдокия едва не растянулась на полу. — Тише. Держись меня. Обними.
Естественно, заявление это было встречено будущей свекровью без должного понимания. Она поднялась и, обойдя стол — Гражина Бернатовна ступала важно, и колокола длинных юбок колыхались, — остановилась рядом с сыном.
Нет, он не сомневался, что Евстафий Елисеевич послание истолкует верно, припомнит давнее дело с Сермяжьим переулком, где душегубствовал судейский писарь, мстительным духом одержимый. Но вот как изложить остальное…
…ну уж не ванильными пирожными из кондитерской мадам Крюшо.
— Переговоры ведутся, — поддержала Габрисия. — И договор будет подписан в самом скором времени… тогда народу и объявят…