— Куда-нибудь, — пожав плечами, сказал князь. — Видите же, ваше… произведение искусства…
— Дышать тебя заставляю, Себастьянушка, — ответил он, поднимаясь. И тяжесть, давившая уже не на грудь — на живот, исчезла вместе с ним.
А что ему еще делать? Отцу уподобиться и по актрискам пойти? Или в клабах обжиться, спуская остатки семейного состояния за карточным столом? По-хорошему, следовало бы заняться делами, но Лихослав отдавал себе отчет, что в хозяйстве он ничего-то не смыслит…
— С чего ты взяла? — Ее предположение было столь нелепо, что с Евдокии сон слетел.
— Богуслава… — В голосе ненаследного князя прорезались рычащие ноты. А во рту — клыки куда более внушительные, нежели прежде… эпатажно, но клыками девушку, твердо настроившуюся на замужество, не отпугнешь. — Если у вас вдруг возникнет желание… продолжить ваши алхимические экзерсисы…
— И правильно. — Он водит большим пальцем по переносице Евдокии вверх, и вниз, и снова вверх. По линии брови и по щеке тоже. — Выйдешь за меня замуж?