— Всем, Себастьянушка… видишь ли, дорогой, Старик наш очень оскорбился. Он ехал, спешил, дела позабросив, а князь возьми да и помри. Нехорошо вышло. Аврелий Яковлевич сие как личную обиду воспринял.
— Изыди, — сказал он и ткнул остистым отростком в личинку замка.
Стоило руки разжать, как Тиана тотчас отстранилась.
Себастьян вообще вынужден был признать, что избыток белого сказывался на нервах, и похоже, что не только на его…
А князь что же? Он ведь мужчина со вкусами обычными — Гавелу ли не знать… Гавел на княжеских любовницах, можно сказать, карьеру сделал, а тут…
Но маменька говорила, что излишняя доброта лишь во вред, и ныне Лизанька как никогда лучше понимала ее правоту. Потому сама решила, что с крысятником будет добра ограниченно… она ему не станет мешать, пусть уже за это скажет спасибо.