— Это ты, конечно, хорошо сказал, venn kamerat, но подумай, как будет здорово, если ты им скажешь: «Я видел большевика Троцкого, который такой страшный, что сами большевики выгнали его из своей большевистской России!» Разве это не здорово?
Связав им руки капроновым шнуром, Кирилл, не обращая внимания на постанывающих пленных, допил чай и как раз смотрел в окно, когда перед зданием остановилось нечто колёсное, порыкивающее мотором, откуда вылетел главный энкавэдэшник и рысью кинулся в здание.
— Вот, товарищ Чкалов, и пришел тот день, о котором мы с тобой говорили. Принимай назначение заместителем наркома внудел, включайся в работу и вместе с товарищем Новиковым поступай в распоряжение товарища Ежова.
Эшелоны прибывали один за другим, и во временном лагере становилось тесновато. Первые батальоны уже начали выдвижение к границе, а навстречу им двигались части заслона и те подразделения пограничников, которые было решено отвести в тыл. И если отвод войск происходил демонстративно и днём, то выдвижение на позиции и занятие передовых рубежей делалось ночью и скрытно.
Артур Христианович похрустел пальцами, помолчал.
— Самолёт. — Кирилл пожал плечами. — Лучший, конечно. Чуть меньше, чем через сто лет, такие будут в воздухе. Могу ещё кое-что показать. — Он достал из рюкзака пластиковый пакет и вынул защищённый планшет, за который в своё время отдал кучу денег.