Несмотря на слабые познания Фесса в магическом целительстве, кое-какие уроки первой помощи он, разумеется, помнил.
– Повиновение Империи! Девушка пришла в себя… Рядом с ними стойл рослый центурион. На руках он держал Агату-Сеамни; большие глаза ее наконец-то прояснились.
– На вас троих завязался тугой узел, – нехотя ответил волшебник. – Слишком тугой для обычной троицы авантюристов, искателей приключений. Опять вмешались Высшие Силы, будь они трижды прокляты! Они могучи, но, с одной стороны, равнодушны, а с другой – капризны, словно дети. Порой я даже сомневаюсь, разумны ли они…
Кицум ухитрился разлепить веки, склеившиеся от натекшей в глазницы крови. Над ним склонилось перемазанное гарью лицо – точнее, прехорошенькое личико, особенно если его отмыть, а нечесаные патлы, по недоразумению именуемые волосами, хоть немного привести в порядок. Когда-то они, наверное, были каштановыми, однако сейчас потеряли всякий цвет от грязи. Только над самым лбом выделялся седой локон.
Он прыгал через мертвые тела, то падал, то вскакивал, перекатываясь через плечо, уходя от настигавших его молний отчаянными длинными прыжками, когда тело вытягивалось параллельно земле точно в полете. Он кружил вокруг башни, стараясь беречь силы и дыхание – в надежде на чудо.
Странник, вовсе не отличавшийся богатырским сложением, узкоплечий, в грубой серой не то хламиде, не то накидке. Простые деревянные сандалии, совсем не подходящие для зимнего времени года, мягко ступали по обугленной земле.