В круге света появилась Лавиани, и он замолчал, вопросительно посмотрев на нее.
– Скоро конец плаванию! – весело прокричала паромщица. – Погода портится! Через три недели ни один корабль не покинет порт Аранта! Шторма идут! Ура!
Шерон как раз думала о том же самом. Лес был такой однообразный, что указывающая потеряла всякое представление о направлении.
В руки ему сунули флягу, и он стал пить, чувствуя, как они улыбаются.
– Старая потрепанная кошка. Все никак не сдохнешь.
За ночь Лавиани еще четырежды проверяла состояние акробата и, даже думая о своем, слушала его дыхание. Теперь сойка хотя бы немного понимала, почему он вызывает в ней такую бурю эмоций. Знак на лопатке. Будь она таувином – схватилась бы за меч, потому что они охотились на пустых ровно так же, как на асторэ, шауттов, мэлгов и некромантов. Говорят, таувины могли ощущать их присутствие, и сойке передались призраки тех способностей – они жили в ней на уровне инстинктов. Печать ее дара.