Когда она вновь смотрела на мир, в комнате горело несколько оплывших свечей. Заменивший ей отца сидел на кровати, глядя куда-то мимо нее. Ввалившиеся щеки, бледная кожа, слюна, стекающая с уголка губ.
Вернулись паромщики, привели новых хрюлей взамен прежних. Сытые звери с лоснящейся лиловой шкурой охотно залезли в беговое колесо, просовывали сквозь прутья длинные изогнутые морды с мягкими влажными носами, клянчили яблоки или какое-нибудь другое лакомство.
– Немного, – неохотно признал тот. – Лавиани остановила это на время, но сказала, что указывающие справятся лучше. Именно поэтому я приехал в ваше герцогство.
За розовой колоннадой, ведущей к храму Шестерых, скрытому в большом парке, под холмом, раздались шаги, а затем легкое насвистывание.
– Но прежде, чем ты оставишь нас, скажи – насколько у тебя чуткий слух? Понимаешь, мой друг считает, что в общем-то ничего страшного не случилось. Ему простительно. Мозги у Квинта с утра обычно похожи на переваренную капусту. Но я привыкла быть осторожной. Даже в такой дыре, как Арант.
Акробат увидел дома, обнесенные замшелыми каменными стенами. Над черными крышами вился дымок. Дальше, возле самой кромки воды, высился старый маяк, больше всего похожий на кусок сахара, в который плеснули кипятком. Того и гляди изъязвленные камни растают, и все строение разрушится. Над ним парили потревоженные чайки-поморники.