Сказать по правде, я и Каца вызвал сюда во многом потому, что таких возможностей, которые появились в Корее у России вообще и у меня в частности, у нас не было более ни в одной стране мира. Хороших управленцев у меня нашлось бы несколько десятков, и трое-четверо из них могли сравниться с Кацем по уровню. Но именно сравниться, Яков же Соломонович был у меня один, единственный и неповторимый. При других обстоятельствах я бы, вероятно, его не тронул — уж слишком много на нем держалось там, дома. Однако из открывшихся перспектив следовало выжать максимум, ибо, по моим прикидкам, каждый процент упущенной выгоды тянул на несколько миллионов рублей в год. А использовать представившиеся возможности максимально эффективно, по моему убеждению, способны были только два человека — я и Кац. Но я был слишком занят флотом, стройкой и политикой, готовясь к Русско-японской войне, так что пришлось выдергивать сюда Каца, оставив на делах Канареева, который, кроме всего прочего, был сильно занят тем, что отслеживал изменения во взаимоотношениях буров и англичан. Курилицин же за последнее время столь сильно сдал, что ничего существенного ему поручить нельзя было. Если честно, я уже потихоньку начал вообще выводить его из действующей обоймы, поручая ему все меньше и контролируя исполнение. Однако совсем его от дел не отстранял…