Пока я валялся без сознания, командующим армией в Маньчжурии был назначен военный министр Куропаткин. Услышав об этом, я долго матерился, оставшись один в спальне. Уж больно много про него в свое время было написано всякого — даже я, не особенно интересовавшийся историей и конкретно Русско-японской войной, знал, что Куропаткин умудрялся отступать даже в случаях, когда наши войска не только занимали укрепленные позиции, но еще и превосходили атакующих японцев числом. Однако переигрывать что-либо было поздно. Да и вряд ли удалось бы. Снять столь высокопоставленного и неплохо зарекомендовавшего себя в глазах государя и общественности военного (видел я его послужной список — герой, да и только) просто так, по моему желанию, было невозможно. Поэтому я сразу, как смог, вызвал сюда, в Порт-Артур, толпу офицеров. Не только Куропаткина, но и обоих командующих армиями — Линевича и Гриппенберга, а также начальников над дивизиями и даже командиров полков. Это мероприятие немедленно обозвали «Большой говорильней у наместника», но для меня важно было, чтобы меня лично услышали как можно больше людей и чтобы мои слова дошли до еще большего количества с минимумом передаточных инстанций, то есть максимально неискаженными.