— Прости, дорогая, — вымученно улыбнулся капитан, — просто с этой женщиной у меня связаны не слишком хорошие личные воспоминания.
— Кстати, советую выкроить время и добраться до Порт-Артура. У моряков все гораздо четче устроено. Такого, как здесь, бардака, нет и в помине. А дела там разворачиваются не менее интересные, чем на суше…
Сразу же по прибытии в Кронштадт я посетил Попова. Благодаря моим, пусть и смешным, финансовым вливаниям он уже оснастил лабораторию несколькими весьма громоздкими приборами собственной разработки. Но никаких поползновений к изобретению радио не предпринимал. И это меня слегка нервировало. В чем дело? Неужто я своим увеличенным финансированием сбил его с мысли и заставил заняться чем-то другим? Но того финансирования-то было — слезы. Рублей шестьсот всего за девять месяцев. И ведь сделать-то ничего нельзя — и так обо мне уже каких только слухов не ходит в связи с теми бытовыми патентами. Если я влезу еще и с идеей распространения электромагнитных волн и создания на этой основе новой системы связи, ой какая буча поднимется. Впрочем, время еще есть. Насколько я помнил, Попов и Маркони создали радиосвязь где-то в середине 90-х годов этого века, то есть у меня еще десять лет. И уменьшать сей срок стоит не более как на несколько лет. К тому же все опять упирается в промышленную базу. Если даже Попов придумает радио завтра, то ничего, кроме безусловного приоритета, это ни мне, ни России не принесет. Потому что быстро развернуть производство и поставку на рынок приемлемых образцов радиопередатчиков и радиоприемников я не смогу. А мне приоритета мало, мне прибыль нужна. Так что пусть лучше сделает свое открытие лет через шесть — восемь. Вот только знать бы наверняка, что все двигается в правильном направлении…
Я в руководство войсками не вмешивался, ограничившись одним совещанием, состоявшимся в моем особняке около недели назад. Едва только здоровье позволило.
Суммарный промышленный потенциал нового союза, которому французы уже дали название Entente — «Согласие», в память о прежнем l'Entente cordiale — «Сердечном согласии», кратковременном англо-французском союзе 40-х годов XIX века, превышал таковой у стран Тройственного союза в два с половиной раза. Суммарный флот — в два раза. Численность сухопутных армий… м-да, с этим пока было не очень. Если у французов с немцами после проведения мобилизации по числу штыков был паритет, то мы с англичанами вместе едва закрывали Австро-Венгрию. Наша армия в настоящий момент насчитывала всего семьсот тысяч человек, и по мобилизации мы могли развернуть максимум полтора миллиона. Нет, ежели просто посчитать по головам призывной контингент, то у нас вообще выходило чуть ли не шесть с лишком, но вот только всю эту массу людей можно было охарактеризовать словосочетанием «пушечное мясо». Потому как даже из тех семисот тысяч, что имелись у нас под ружьем в настоящий момент, действительно подготовленными были только тысяч двести пятьдесят. Это если считать с артиллерией и пулеметными ротами. Всех остальных нужно было учить и учить. Но мы уже второй год уверяли союзников, что вскоре закончим военную реформу и начнем активно наращивать армию. Так что французы надеялись, что и с сухопутными войсками мы Тройственный союз вскоре превзойдем не менее чем вдвое…