— Долго рассказывать. Ты лучше скажи — вас вхолостую гоняли или что-то нарыть смогли?
— В том-то и дело, что не буровят. Еще идет проверка, но, судя по документам… м-м-м… Товарищи офицеры, давайте лучше пройдем в дом…
Народ разбежался и, привязав к кольцам люков веревки, застыл в ожидании. Мы с Маратом отошли в сторонку и, скинув разгрузки и автоматы, чтобы не мешались, вернулись на исходные. После чего я дал отмашку. Оба люка распахнулись одновременно. Тот, что откупоривал Ким, просто открылся, а гековский бабахнул гранатным взрывом. От этого у меня аж сердце дало кратковременный сбой. Ведь если стоят сигналки, значит, кто-то их ставил, и, возможно, бункер не пустой! И это радует до невозможности! Эхо взрыва еще металось среди верхушек деревьев, как подбежавшие парни шустро закинули в оба входа по маратовскому подарку. Через пару секунд прозвучала глухая очередь хлопков, и мы с Шахом тут же нырнули в черноту хода.
— Поблагодарите французов от нашего имени, но скажите, что мы не можем больше задерживаться. Дела службы зовут. В общем — всем спасибо, все свободны!
— Иди располагайся, а через полчаса жду у себя. Буду вводить в курс дела.
Было, правда, несколько непонятно, почему лучшим сыном России с их точки зрения был инструктор райкома, который, вымогая взятку у кооператора и попав под следствие, с радостью примкнул к заговорщикам, рассчитывая после переворота уйти от ответственности. И с какой стати лучшей дочерью России стала заведующая медицинским складом, которая активно приторговывала лекарствами «налево» и ни в каких заговорах вообще не участвовала. А ведь и их фамилии были названы по Би-Би-Си в числе прочих «пострадавших от рук сталинско-машеровских палачей»