Открыв оба глаза, увидел подошедшего Марата с дымящейся кружкой.
Очередной раз сменив батарейку в фонаре, я прислушался к себе. Вроде нормально, вроде расходился… Место удара подлюги Артура еще болит, но вполне терпимо. Только первым в эту дыру все равно Козырева запущу. Пусть он меня там ловит. По ровным поверхностям я передвигаюсь нормально, но вот к акробатическим трюкам еще не готов. А Змей — кабан здоровый, поскользнувшегося командира поймать — ему раз плюнуть. Но если вдруг не удержит и уронит, то я его моментально награжу орденом Сутулова с закруткой на спине.
— Иван Петрович, что я, совсем дурак, что ли?
— Да ты что, парень! Не слышал? По радио передали — наши под Москвой в наступление перешли!!! Немцы панически отступают! Большие потери гитлеровских войск!
— Нет, если бы вы знали, как я это быдло ненавижу. Полуграмотное, вечно пьяное, не понимающие, что мы, истинно интеллигентные люди, гораздо лучше их знаем, что надо для народного блага! Их пороть, пороть на конюшне надо, чтобы мозгов добавить! По-другому до этих ленивых скотов ничего не дойдет! И Петр Николаевич именно это предлагал!
— У тебя так взгляд поменялся, когда ты его имя услышал, даже страшно стало… Только я его тоже когда Иоганном, а когда Ванюшей называю…