— Тут, Слава, видишь, как дело было… Я лейтенанту слово офицера дал. Сильно приспичило, вот и дал. И люди мои это слышали. Можно было, конечно, его пришить, но как-то хреновато бы вышло… да и самому перед собой тоже… Понятно, что война, вот только окончательно стервенеть не хочется…
Гусев, подумав пару секунд, кивнул, поэтому знакомство и общение с командой следователей получилось не казенно-деловым, а гораздо более человечным. Менты, поняв, что гэбэшный генерал, по сути, нормальный мужик, сразу включились в работу. Выслушав мой и Серегин рассказ, они начали задавать вопросы. Только вот толком мне отвечать не пришлось. В дверь постучал дежурный и попросил к телефону подполковника Лисова. Недоумевая, кому это я понадобился, прошел за лейтенантом. Взяв трубку, услышал голос Васи Кружилина, который сообщил, что меня вызывает Колычев. Уточнив, одного или вместе с Гусевым, удивленно хмыкнул и спустился к нашей «эмке», стоящей у входа. Когда приехал на Лубянку, водилу отправил назад, а сам знакомым путем взбежал по широкой лестнице на второй этаж.
Кубик сначала ухмыльнулся и сказал — мол, кто меня туда пустит, но потом, видно вспомнив о том, что я все-таки из особой группы, только рукой махнул. Я, зайдя в дом, оделся и, разбудив бледно-зеленого Пучкова, приказал ему готовить машины и фрица к отъезду. Пообещав через полчаса подойти, с самой безмятежной мордой двинул к штабу, хотя в животе был холодный тянущий комок. Все-таки не ожидал, что такая буча поднимется. Ну помер человек, зачем же всех на уши поднимать? Думал, конечно, что будут медики, следователи, но чтобы так…
Когда про Лизачева вспомнил, то сразу легче стало. Даже голова перестала болеть, так как решение было принято. Теперь главное — надо будет врагов всерьез напугать, чтобы они не по конечностям били, а на поражение.
— Ну? — Гусев, почуяв подвох, перестал улыбаться и насторожился.
— Гусев, иди ты в жопу! — А потом, не выдержав, заорал: — Достал! Третий раз говорю, что все! Еще раз спросишь, пошлю в пеший сексуальный маршрут!