Четверть часа спустя я сидел на подножке патрульного автомобиля и наблюдал, как бойцы дивизиона алхимической безопасности заливают реагентами оставшийся от развалин котлован. Полыхни такое количество бензина в реальном мире, от нас с Яном только пепел бы и остался, но у безвременья свои законы, и взрыв оказался не столь силен. На то и был расчет.
Миг спустя распахнулась дверь, и к нам присоединился Филипп Раевски — высоченный широкоплечий детектив дивизиона по борьбе с организованной преступностью, не так давно назначенный на должность инспектора криминальной полиции.
Купил сигареты, пару свежих газет и, закурив, отошел под навес ближайшего магазина. На передовице «Осеннего вестника» обнаружился снимок Саймона Морица. Кандидат в прокуроры города развалился на заднем сиденье полицейского автомобиля, сорочка, галстук и стекло за головой были забрызганы кровью, на коленях в безвольно обмякшей руке лежал двуствольный пистолет.
— Неплохой аргумент, — хмыкнул капитан, сменяя гнев на милость. — Да, очень даже неплохой. В ходе расследования… массовое убийство… безвременье… — И он вдруг со всей силы хлопнул по столу своей лапищей. — Им придется это съесть!
Почему не сжег их? Просто не решился уничтожить столь удобный инструмент воздействия на сильных мира сего. Шантаж — это пошло и отвратительно, шантажисты — мерзкие выродки, но иногда приходится поступаться принципами ради того, чтобы довести расследование до конца.
Надсадно загудел мощный движок, дрезина дернулась и покатила к тоннелю, но скорость она набирала слишком медленно и увезти нас из-под обстрела не успевала.