— У вас их много? Тогда назовите настоящее.
Господин ротмистр вышел из машины и принялся прохаживаться взад-вперёд по тропинке. Больше он не разговаривал, а минут через десять принялся насвистывать «Марш». Гай всё ждал выстрелов, но выстрелов не было, и он начал беспокоиться. Убежать от Мака немыслимо. Обезоружить его — ещё более немыслимо. Но тогда почему он не стреляет? Может быть, он повёл их дальше обычного места?.. На обычном месте слишком сильно пахнет, божедомы зарывают неглубоко, а у Мака слишком сильное обоняние… Он из одной своей брезгливости лишних километров пять пройти способен…
— Та-ак… — протянул бригадир, разглядывая бумаги, и вдруг зачастил скороговоркой: — Ноле Ренаду, пятьдесят шесть лет, домовладелец, член магистратуры… Та-ак… Член клуба «Ветеран»… (Штатский зевнул, прикрывая рот рукой, вытянул из кармана пёстрый журнал, положил себе на колени и принялся перелистывать.) Задержан тогда-то там-то… при обыске изъято… та-ак… Что вы делали в доме номер восемь по улице Трубачей?
— Он такой же горец, как мы с тобой, — сказал господин ротмистр. — И дело здесь не в женщинах… Впрочем, посмотрим. Чем вы занимались, когда вас вызвали?
В автомобиле он осторожно посадил Вепря более или менее прямо, сел за руль и вывел машину со стоянки. Серое здание нависало над ним, тяжёлое, нелепое, обречённое, битком набитое обречёнными людьми, не способными ни передвигаться, ни понимать, что происходит.
Ничего решительно не было слышно. Он глянул в смотровую щель: шоссе было прямое по-прежнему, и он снова поставил ручной газ, а сам вылез наверх и вытащил Гая за собой.