— Про Люка ты знаешь, а про литературу — нет? — не поверил я второму мне. — Ты ведь явно в моей башке покопался, это к гадалке не ходи, раз в мою шкуру влез. И каноны жанра таковы, что должен ты все знать. Да и то, что такого не было, врешь. Наверняка уже было.
Я видел, что Лейн мне не верит напрочь, ни единому слову, и прикидывает — послать меня сразу и резко или не торопясь и по-родственному. Да я и сам знал, что несу полную чушь, но знал также, что парням нужен формальный повод для того, чтобы взять с меня деньги за оказанную услугу. Почему бы не этот?
До нас донесся топот и звон металла, распахнулись такие же створки на другой стороне зала, и в них вбежало десятков семь стражников, возглавляемых черноволосым рослым мужчиной в темных доспехах, который был вооружен мечом с волнистым лезвием.
— Эта? Эта не потратит, — уверенно сказал я. — По крайней мере сейчас.
— В Сумакийских горах есть отшельник. — Хильда смотрела на меня. — Я слышала о нем от Дикой охоты, когда они у меня на поляне останавливались. Так вот, с их слов, этот отшельник знает все, что есть или было на свете, потому что он живет столько, сколько этот свет существует. Я так думаю, тебе к нему идти надо. Только добраться до него тяжело, а упросить его что-то рассказать — еще тяжелее. Так говорила Дикая охота.
— А, наследие, — сказала богиня, лишь развернув его. — Его не читать надо, это вообще не буквы, а знаки. Его надо использовать.