Так что видимо, на острове Мурано его ждала толпа брошенных женщин, месть которых показалась ему более страшна, чем стакан расплавленного стекла, залитого в горло, который, как рассказывали, был гарантирован стеклодувам, сбежавшим оттуда.
– Так, Сергий Аникитович, ежели, как дьякон сказал, без боли, так я даже и не знаю, этак можно и денег двадцать попросить.
– Благословляю тебя, Сергий, и дом сей. А сейчас веди нас, будем смотреть, как ты станешь лечить и что делать будешь при этом. И трепещи: а вдруг колдовство али чернокнижие усмотрим?
– Ох, непростой сон тебе приснился, Данюшка, – снова заговорила старуха. – Что-то случиться вскоре должно.
– Да уж, давно на вверенной мне земле такого не происходило, эх, государь меня за это дело не пожалует! – И воевода в расстройстве швырнул латную рукавицу на пол. – Кровь из носу, а этих татей надо разыскать и на березах развесить! Понимаешь, Данила, дело тут такое получается… пойдем-ка к тебе, потолкуем…
Но в ближайшие несколько дней ни единый человек в Москве, несмотря на приличные обещанные деньги, татя, которого возили на телеге, не опознал. Видимо, если кто его и знал, то был так завязан в этом деле, что высовываться ему не стоило.