– Ох, Сергий Аникитович, ты такой был тихий отрок, все молился больше да книги святые читал. А сейчас не узнать, изменился совсем, цельный день шум и гам стоит. Теперича так каждый день будет?
– Мама, – сказал я непослушными губами и закашлял. – Мамочка моя милая, это ты прости сына своего непутевого, что ни разу тебя увидеть не удосужился.
Вот сейчас бедному голландцу совсем поплохело, он уже, наверно, видел себя на месте своего коллеги, поджаренного на вертеле, которому еще недавно готовил свои снадобья.
– Все, что мог, я сделал, а сейчас ее жизнь в руках Божьих, – ответил ему. – Пойдемте, отче, вознесем молитву во здравие рабы божьей Натальи.
– Не плачь, сынок, кара это Господня за грехи мои тяжкие. Благословляю тебя, мой родной. Слушайся Дмитрия Ивановича, как отца родного.