Ровно после этих слов очнулась интуиция. Вернее, очнулась и завопила, что мы палимся! Вот только в чем именно, не сообщила…
– Извини, Шон, – сказала женщина с почти бесцветными глазами. – Ты прав. Ты прав, а я нет. Вознесенский урод, но в то, что он влюбился, – верю.
Момент, когда на мое лицо наползла ехидная улыбка, я не засекла. Ну да ладно.
В переговорную я входила в самом благостном расположении духа. Три бокала шампанского как-то ну очень быстро убедили, что Глеб Игоревич не мерещится, а вчерашний волшебник… Черт! А почему нет? Почему со мной не может случиться что-то из разряда этаких чудес? Чем я хуже?
Я вообще была убеждена, что никому никогда не понадоблюсь. Никому и никогда!
Фига-се у них слухи распространяются. А про казнь он ведь фигурально, да?