Однорукий посмотрел на него, потом на Максима.
Гай сидел за грубым самодельным столом и чистил автомат. Было около четверти одиннадцатого утра, мир был серым, бесцветным, сухим, в нем не было места радости, не было места движению жизни, все было тусклое и больное. Не хотелось думать, не хотелось ничего видеть и слышать, даже спать не хотелось – хотелось просто положить голову на стол, опустить руки и умереть. Просто умереть – и все.
– Идите сюда, – сказал он Максиму. – Одевайтесь.
– Да, господин ротмистр. Они, оказывается, тоже люди.
– У него много вопросов, – подтвердила Орди, усмехаясь. – Он матери жить не давал вопросами. Да и ко мне приставал.
Обалдевший Гай быстро-быстро кивал, неслышно повторяя: «Да, да. Да. Только ты. Больше никто…»