Высокий молодой человек стоял поблизости, с искаженным от смущения лицом. На нем была форма капитана двадцать седьмого конного полка, над шлемом развевалось длинное черное перо, за спиной был пристегнут меч-бастард с лазуритом в рукояти. На поясе он носил короткий воларский меч.
– Ну, уж про брата-пердуна его точно не спросят! – с отвращением говорил Каэнис.
Повернулся и пошел прочь, туда, где сидел Убийца Светоча. Я уселся рядом с ним, как будто мы были двое обвиняемых, ждущих приговора.
Сержант моргнул. Его седоусое, изборожденное шрамами лицо осталось бесстрастным, но Ваэлин почувствовал, что он сдерживает усмешку. Бывали времена, когда он, разговаривая с сержантом, чувствовал себя ребенком, читающим наставления собственному дедушке.
– Ничего. Ничего такого, что бы ты и без меня не знал.
Вернувшись из Мартише, Баркус как будто избавился от своего нежелания работать с металлом, явился к мастеру Джестину и теперь по многу часов проводил в кузнице, помогая ковать новое оружие, которое требовалось полку. Оружейня у мастера Греалина была обширная, но даже оружейных стоек в его подвалах было недостаточно, чтобы вооружить всех солдат и при том не оставить без оружия сам орден. Ваэлин был не против того, что Баркус вновь взялся за молот, тем более что ему это явно было по душе, но сердился на то, что это отвлекает Баркуса от его обязанностей в полку. Надо будет с ним поговорить всерьез – как и с Нортой.