– Мы все понимаем, Каэнис. Скоро увидимся. Мы все скоро увидимся.
Баркус бесился, Дентос острил, Норта хохотал, Каэнис почти все время молчал. Ваэлин осознал, как же ему их не хватало все это время.
– Я сейчас как раз имею дело со случаем, не терпящим отлагательства, – объяснила аспект Элера, беря со стоящего рядом столика ножницы и принимаясь срезать с раны грязные бинты. – Этот человек получил удар ножом в живот сегодня под утро. Видимо, ввязался в спор из-за благосклонности какой-нибудь юной дамы. Учитывая, какое количество эля и красноцвета было у него в крови на тот момент, больше мы ему дать не могли: это бы его убило. Так что нам приходится работать, невзирая на его мучения.
– Что заставляет вас думать, будто я бездействовал?
Лазурит, королевский дар, лежал у Ваэлина на ладони, и слабый свет ущербной луны мерцал на гладком камне. Безупречно ровную синеву нарушала лишь тонкая серебристо-серая прожилка. Это был самый крупный лазурит из когда-либо найденных. Большая часть из них были немногим крупнее виноградины, и Баркус сообщил Ваэлину, с трудом скрывая алчность, что за такой камень дадут достаточно золота, чтобы скупить половину Ренфаэля.