– Ну да, у него явно проблемы, – с улыбкой согласился Ваэлин. Норта ничего на это не сказал. – Так если бы ты согласился помочь…
Ссадина у меня на щеке вспыхнула огнем, вина и горе смешались у меня в груди, поднятые потоком воспоминаний. Как Селиесен впервые явился ко двору, как его улыбка озаряла все вокруг, точно солнце, как император поручил мне почетную обязанность наставлять его в придворных обычаях, и его первые неуклюжие попытки следовать этикету, и как я слушал его новые стихи далеко за полночь, и свирепая ревность, когда Эмерен дала знать о своих чувствах, и постыдное торжество, когда он начал избегать ее общества, стремясь к моему… И его смерть… И бездонное горе, которое, как я думал, поглотит меня.
– Убивай и ешь все, что поймаешь, – посоветовал Каэнис.
Ваэлин вошел и присел на корточки возле огня, грея руки и глядя, как горят книги. Харлик ничего не ответил и скрестил руки на груди, не глядя в глаза Ваэлину.
– Это мое воспоминание, не твое, – не останавливаясь, сказала ему Нерсус-Силь-Нин. – У тебя здесь власти нет.
– Я… я чувствую, что обязан тебе, брат, – сказал Норта.