Он подался ближе. Их лица разделяло всего несколько дюймов. Ваэлин заглянул в ее глаза, исполненные ненависти.
Ваэлин начал понимать, отчего лонаков так не любят.
– Тьма – это не суеверия. Порасспрашивайте в южных кварталах, пусть вам расскажут про Одноглазого.
Видя, как мальчик сжимает рукоять меча, как дрожат у него пальцы, Ваэлин вспомнил красную жижу, которой был покрыт клинок, когда его вытащили из-под кучи трупов у ворот. «Лицо битвы всего уродливее, когда видишь его впервые».
– О каких письмах? – тут же спросил Френтис. Баркус швырнул в него недоеденной куриной ногой.
– Конечно. И лучше не заставлять его ждать.