– Мне потребуется время, – осторожно заметил Фесс.
Так, задумавшись, я пропустил момент, когда палачи с четырёх сторон сунули факелы в обильно заготовленный хворост вокруг ведьминого столба. Пламя взвилось неправдоподобно высоко, наверное, костёр был полит маслом, ничего не пожалел для аутодафе преподобный, и сквозь огонь и дым в тот же миг прорвался страшный вопль прикованной ведьмы.
Фесс утешал Джайлза, словно ребёнка, плачущего над сломанной игрушкой.
Встать, встать, сразиться и умереть. Тёмные эльфы, эльфы Зимы, не сдаются. Когда отступать некуда, значит, пришло время умирать. Доблестно сражавшиеся и не бросившие оружия, быть может, возродятся в иных лесах, в иных мирах, под другими солнцами, чтобы и там свершать вековечный круг жизни, сражаясь со Смертью до тех пор, пока Тьма не смежит их глаза…
– Эхе-хе, вечно вас, молодых, чужбина тянет, – вздохнул Кицум. – А по мне, так лучше Мельина нет ничего, не было, а теперь уже и не будет. Эвон, от города одни развалины и остались, нечего сказать, славно погуляли тут господа маги.
…Сильвия послушно села, сложила руки на коленях – ни дать ни взять пай-девочка из почтенной семьи. Игнациус несколько мгновений смотрел на неё из-под кустистых бровей, и выражение лица у него было более чем отталкивающим.