— Ты хорошо знаешь мать Лулы? — спросил он Даффилда.
— Не надо. У нас таблеток обезболивающих не осталось?
— Боже мой, не могу поверить: сын Рокера! — с придыханием выговорила она, раскрыв аквамариновые глаза и сочные губы. — Уму непостижимо! Я с ним знакома: в прошлом году он приглашал нас с Лули на открытие «Великих хитов»! И его других сыновей, Эла и Эдди, я тоже знаю! Они рассказывали, что их старший брат служит в армии! Боже мой! Обалдеть! У тебя все, Брайони? — со значением спросила Сиара.
— Ну да, — подтвердил Сомэ. — Началось все с тех четырех сумочек. На этом снимке она держит «Кашиль». Все сумочки получили у меня африканские имена. Лула зациклилась на Африке. Разыскала эту поблядушку, свою кровную мать, и лишилась покоя: вознамерилась уехать в Африку — учиться, волонтерством заниматься… и что с того, что эта старая шлюха здесь пол-Ямайки перетрахала?.. Африканец, ё-мое… — Ги Сомэ с остервенением ввинтил окурок в пепельницу. — Не позорилась бы. Что Кукушка хотела услышать, то она ей и наплела.
— Откуда я знаю, почему она переоделась? — вспылил Сомэ. — Может, замерзла. Может… Нет, ну это просто пипец! Мне-то откуда знать?
— Ты сказала, у Лулы была мечта найти родного отца…