— Отлично. Двойной латте без кофеина. — Страйк поставил перед Робин картонный стакан. — За счет фирмы, — добавил он, когда секретарша потянулась за кошельком.
«Не смей докапываться. Привык солдатню укуренную строить. Я что тебе — уголовное преступление, чтобы ты меня расследовал? Твое дело — меня любить, а ты за каждую мелочь цепляешься…»
— Мистер Стрик! — вторично вызвал консультант. — Мистер Камерон Стрик здесь?
Когда Страйк хромал вслед за врачом, у него из глубин подсознания всплыла фраза, которую он впервые прочел задолго до того, как увидел первый фронтовой труп, до того, как замер, пораженный, перед африканским водопадом, до того, как заглянул в лицо убийцы, который грохнулся в обморок, осознав, что его поймали.
Страйк огляделся. У него было такое впечатление, что интерьер гостиной оформили наделенные безупречным вкусом родители, которые потом отдали ее сыну-подростку. На всех поверхностях громоздился мусор, большей частью — исписанные клочки бумаги. У стен стояло три гитары. Захламленный кофейный столик окружали черно-белые пуфы, развернутые к огромной плазменной панели. С кофейного столика мусор падал на черную меховую полость. За серыми ажурными занавесками высоких окон Страйк видел папарацци, которые все еще топтались под уличным фонарем.
— Захотите выйти на обед — пожалуйста. В столе есть запасной ключ.