– Входите, господа хорошие, – сказал кто-то, высоко поднимая факел. – Входите. Не велено никого пущать по темноте-то, но да уж ради его волшебничества.
– Давай, мальчик, давай… делай, что они говорят… зачем нам всем погибать…
– Нет. И не думаю, что их кто-то вообще способен увидеть.
– Живу я тут. – Вампир попытался усмехнуться, но у него это не получилось. – Бежал от Инквизиции… иначе бы на кол посадили. Совсем спасения от них не стало. А призраки… они мне помогали. Давали… пить. Присылали… пленников, которые им становились не нужны. Правда, редко, очень редко, – с явным сожалением вздохнул вампир. – Приходилось голодать… подолгу. Ой, подолгу… – Он алчно облизнулся, глядя на Императора, и фиолетовые глаза странно затуманились, подёрнулись какой-то поволокой, так что правитель Мельина ощутил внезапное и резкое головокружение. Захотелось прилечь, прямо тут, на болотных травах, закрыть глаза и спать, спать, спать…
Впереди послышался осторожный шорох, на самом пределе доступного человеческому уху. Такое не под силу даже зверю. Даже тигр не может подобраться к жертве совершенно бесшумно. И девятьсот девяносто девять из тысячи не услышали бы этот едва различимый шорох.