– Джайлза вытащите! – приказал Фесс орку и гному. Похоже, разговор с Этлау придётся отложить – по всей деревне зомби и скелеты уже гонялись за её обитателями, вламываясь в дома, выбивая двери и окна; и уже повис над Кривым Ручьём страшный не то крик, не то стон, крик тех, кого успели сграбастать неживые руки, не ведавшие пощады.
Фесс не сразу понял, что он слышит мысли своего врага, точнее – обращённую к нему беззвучную речь твари.
Он не верил в такое совпадение вплоть до последнего момента. И, как оказалось, зря.
На очистившейся от мрака земле рядом с Фессом лежали бесчувственные Сугутор и Прадд. Ни тот ни другой так и не выпустили оружия.
Она резко встряхнула волосами и… прыгнула. С места и без видимого толчка. Тело резко взмыло вверх, мелькнули клинки, Рысь каким-то образом ухитрилась оттолкнуться от столешницы обоими остриями (как они при этом не увязли в досках, никто, само собой, не понял), и Фесс едва-едва успел прикрыться от выстрелившего ему прямо в шею окованного короткими железными звеньями ребра Рысиного сапожка.
Оставалось только выяснить, где ведьма возьмёт дрова – ведь для её костра годится далеко не всякое дерево. Конечно, у неё мог иметься запас, она вообще могла использовать уголь – но, если я хоть что-нибудь смыслю в ведьмах и их повадках, для растопки требуется молодое, живое дерево – тоже своего рода мучительство и жертвоприношение. С точки зрения здравого смысла разжигать костёр сырой щепой выглядит так же несуразно, как и попытки тушить огонь соломой, но у этих ведьм ведь всё шиворот-навыворот, не как у людей. Даже одежду они, говорят, носят наизнанку – когда творят своё волшебство.