Князь сложил ладони, пошептал, подул, а когда раскрыл, на его руке сидела… фея! Маленькая фея с крылышками и испуганно взирала на собственно Стужева.
Взяв изящную ракушку с мыльной жемчужинкой я в пятый раз помыла руки. Интересно, вот откуда у него такое потрясающее мыло?
Первые минут пять меня от этой мысли просто трясло, потом трясло от ситуации, потом от злости на Князя, втянувшего меня во все это. Была еще мысль поучиться свистеть, но сомневаюсь, что Стужев такую инициативу одобрил бы, да и фальстарт его не обрадует. А потому я продолжала стоять и через маленькую щелочку контролировать широкий освещенный факелами и совершенно пустой коридор, с картинами по стенам. Картины оказались жуткими – все в золоченых рамах, все с изображениями на черном фоне, а сами картины изображали убийства… человеческие. И везде темные убивали людей… способов я насчитала шесть, остальные картины мне просто не были видны. Еще очень хотелось рассмотреть покои урага, но я находилась на посту, а потому от коридора не отрывала взгляда. Пугало еще и то, что от Князя не доносилось ни звука… Умер он там, что ли?!
– Ну не знаю, – я отпустила блюдце, – ту, что видела я, можно даже назвать симпатичной… а это монстр какой-то.
– Чего делаешь? – вопросил худощавый высоченный и гибкий Кирилл Соколов, звезда местной легкой атлетики, он же Змей в фэнтезийной банде Георгия Денисовича и зазноба Кати, Светки и Надюшки.
– А ты уникум, – говорил Игнат тихо, чуть морщась, словно от головной боли, – не думал, что твои прикосновения снимут чары. С другой стороны – одежда же на тебе не сушилась…