– Ну, к примеру, что с твоими руками. Когда я тебя нашла, ты был в перчатках, и все время здесь ты стараешься не держать рук на виду; стало быть, без них тебе неуютно, и обыкновенно ты носишь их днем и ночью… Кстати, это вредно для кожи.
– Во-первых, я хочу высказать тебе версию, которую уже высказал Адельхайде: предполагаю, что наш подозреваемый – слуга. Не соучастник, не идейный союзник или подкупленный продажный сукин сын, не тайный малефик; слуга. Поэтому мы все эти вечера искали не то, что нужно. По-твоему, имеет эта теория право на жизнь?
– Это не он, – с некоторой заминкой возразил стриг. – Я бы… понял, если версия слуги имеет смысл.
Фон Вегерхоф снова надолго умолк, глядя на бутылку в своей руке, словно удивляясь, откуда она там взялась, и на этот раз, поднеся горлышко к губам, опустошил ее до конца.
«Молот Ведьм, участвующий в расследовании, едва ли обрадует их больше, чем гроза тварей Эрнст Хоффманн»…
– Нет, – пожал плечами стриг. – Но выбора у меня нет.