– Лотта – моя помощница, – пояснила Адельхайда снисходительно. – Вы видели ее – моя «горничная».
– Для чего скрывать? – поторопил птенца фон Вегерхоф, когда тот не ответил. – Сейчас в этом нет никакого смысла.
– Неужели вы не заметили этого, гордость имперской разведки? Он почти не ест, зато много пьет, и я бы не сказал, что он заливает вчерашнее похмелье. К слову, застолье он начинал в ином настроении.
– С’est vraiment incroyable, – выговорил он раздраженно. – Подобных обвинений мне выслушивать еще не доводилось.
– Уже весь в своих делах… А в доме колотун; не мог огня разжечь?
Голос не изменился, но все же что-то иное явилось в произносимых звуках, словно в стальной коробке перекатывались ледяные осколки, и тот же лед застыл в глазах, похожих теперь на прихваченную морозом воду в пруду ранним зимним утром, и эта невидимая, неощутимая стужа приковывала к месту, не давая шевельнуться, мешая мыслить…