– Судя по твоей возмущенной физиономии, Вильгельм, здесь происходит нечто интересное, – заметил подошедший со спины фон Эбенхольц; стоящий подле него Эрих молча смотрел на доску с равнодушным интересом. – Неужто майстер инквизитор разбил твои армады?
Расслаблены легкие, и воздух идет в них сам – ты его лишь чуть подталкиваешь туда или обратно…
– Мне под сотню лет, майстер Гессе, и я устал биться головою о стену, если вы об этом. Идемте.
Увиденное обрушилось разом, будто камнепад, оглушив, ошеломив, сковав тело холодом: черноволосая обнаженная женщина, сидящая на кровати у противоположной стены, и огонь вокруг – десятки свечей, утвердившихся на столе, в канделябрах, на каменном полу перед ним, занимали собою все пространство, ослепляя и пробуждая вместо былого желания – панику. Запах нагретого воздуха пережал дыхание, голова закружилась, и Курт вжался спиной в дверь, уже слабо видя то, что было перед ним, различая лишь озеро огня, начинающееся в двух шагах. Давно зажившие раны на плече и бедре задергало, точно бы всего мгновение назад из них вырвали арбалетные стрелы, бок свело, будто лишь только что в него врезался тяжелый башмак, ломая ребра, ладони скрутила давно забытая боль, и каменные стены вокруг словно сдвинулись, обращаясь стенами замкового коридора – горящими стенами…
– Думаю, графу пора в постель, – пояснил он непререкаемо. – Да и мне тоже; завтра уезжать… Эрих, попрощайся за нас с хозяйкой и забери сестру.
– Сам удивляюсь, – пробормотал Курт недовольно. – Скорее всего – непостижимой Божьей милостью.