Безымянная рванула собственное плечо, то самое, задетое вражьей сталью. С хрустом оторвала длинную полосу коры вместе с белой древесной плотью. Размахнулась и, поймав грудью вторую стрелу, швырнула оторванное прямо в лицо опешившему Этлау.
Воин задержался. Пристально взглянул на Фесса и вдруг быстро сделал странный жест правой рукой, по-особенному изогнув ладонь и пальцы.
А потом Зверь внезапно содрогнулся от кончика морды до острой иглы хвоста. Всё тело скорчилось, сведённое судорогой. Тело пониже пасти внезапно вспучилось, вздулось – и в следующий миг разлетелось, вспоротое чудовищным взрывом, в громе которого некроманту послышался предсмерный женский вскрик.
Его везли нарочито медленно, в самом хвосте длинной процессии, позади колонн святых братьев, несших всевозможные святые хоругви и реликвии, позади многочисленных монашеских хоров, позади послушников, позади, позади… Словно вся Святая Инквизиция вышла сегодня на улицы Аркина, вышла, чтобы насладиться своей величайшей победой – или, по крайней мере, тем, что они намеревались представить в качестве таковой.
– Берегись! – вдруг заорала Тави, одна-единственная, кто не позволил себе забыться.
– И что случится тогда? – Сильвия старалась сохранить хладнокровие.