— Тебе надо меньше курить и меньше пить, Дидье, и двигаться хотя бы время от времени.
— Печально говорить, но так, Лин. Их арестовали и обвинили в разрушении покоя.
— А почему же он сидит тут, а не учит английский дома?
— Сотни девушек, великолепно! — саркастически прервал я его, выкрикнув это чуть громче, чем намеревался. Несколько прохожих оглянулись на меня с открытым возмущением. Я сбавил тон: — Меня не интересуют сотни девушек, Прабакер. Меня интересует… эта девушка, понимаешь?
— Подожди меня здесь, — велел я Дидье тоном, не терпящим возражений. — Если кто-нибудь появится, постарайся его задержать или подай мне сигнал.
Три месяца полного молчания и душевного тумана исказили мою речь, как у человека, страдающего дисфазией, голос мой был скрипучим, невнятным.