Я вставил выдавленный мною глаз обратно в глазницу, но он не зашел до конца, и было ясно, что человек им не видит и вряд ли увидит когда-нибудь. Мы заклеили глаз скотчем, забинтовали бандиту голову и связали вместе с двумя другими. После этого я обратился к ним с напутственным словом.
И я уехал, даже не оглянувшись. Оплатил аренду своей квартиры за три месяца, дал солидную мзду сторожу на автостоянке и консьержу в доме. В кармане у меня был надёжный фальшивый паспорт, запасные паспорта, а пригоршню наличных я сунул в сумку, которую оставил вместе с мотоциклом «Энфилд буллит» на попечение Дидье. Потом взял такси до опиумного притона Гупта-джи, вблизи улицы Десяти Тысяч Шлюх — Шокладжи-стрит — и поднялся на третий этаж по истёртым деревянным ступенькам.
Он остановился возле высокой финиковой пальмы, я вышел и стал пререкаться с ним по поводу платы за проезд. Прабакер отказывался брать деньги, я настаивал. В конце концов я предложил компромисс. Он возьмет деньги и купит на них новый флакон божественного нектара для обрызгивания пассажиров.
Когда я проходил мимо чайной Кумара, мне навстречу выскочил Прабакер. Он был одет в желтую шелковую рубашку, черные брюки и черные с красным лакированные туфли на платформе с высоким каблуком. На шее был повязан алый шелковый платок.
— Конечно. Мы все там были: Ахмед, Махмуд, Сиддики, — его ты ещё не знаешь. Многие другие, кто отправится с нами в эту экспедицию. Все они были тогда там. На том сборище впервые обсуждалась поездка в Афганистан — собственно для этого мы и съехались. Ты разве не знал?
— Неплохо, сынок, — откликнулся Джордж Близнец с ливерпульской певучестью в голосе. — Сегодня в шесть часов встречаемся с клиентом.